Он умер в Страстную пятницу,
И у меня будто не стало отца.
Не меньше, чем его дети плотские,
Чувствую сиротство я.

У него по свету своих пять детей -
Вполне ветхозаветный еврей -
Плюс такие, как я -приживлённые,
Чувством, мыслью сплетённые.

Отец, не дающий советов -
Вернейший из авторитетов.
Неразрешимость вопросов,
Что никому не по росту;
Неисповедимость ответов -
Ценнейшее из наследств.

 

Бывал, говорили, тиран и скот он,
«Когда пил, поливал дерьмом всех скопом...»
Грубил, пил. Но сквозь грубость сквозила
Попытка дозваться верховной силы.

 

Хлопотно с тем, кто рисковый вектор
Ставит себе: каждый шаг только вверх. Им,
Страстным, увы, труднее снести
Доброкачественный полип пошлости.

Вызов - «Кто я?» «Для чего?» и «Что после?»
Вот его бунт. А вовсе не подле
Равных себе искать возвышенья.
Так лёг его путь к смирению.

парфюмерия оптом украина
Невеликость холма, что зовут Голгофой
Смущает туриста, на катастрофу
Пришедшего посмотреть. Ведь слово
Не убеждает. Ищут скалы - основы..

Он умер в часе езды от места,
К коему орды льнут - совесть пестовать.
Слову служил. Шёл туда, где слово
Силой становится, хлебом и кровом.

Сын тормошил сознанье отчаянно:
«Папа, прочти «Дар напрасный... случайный»
Движенье глаз... Как девиз узнав,
Секунду у вечности отвоевав.

Шёл, сам ведом, поводырь для кого-то,
Здешним оставил высокую ноту.
Не ту, что хрипом засмоленных лёгких,
Но ту, что во гробе - с улыбкой лёгкой.

Не стяжал, не лгал, по серьгам раздал,
Что посеял - сжал, себе не прощал.
В общем - всё, что смог, выстрадал. И лёг
Здесь, в Москве, в песок. Нам оставив срок.

Жизнь была ему соратницей до конца.
В Страстную пятницу от смерти не пятятся.

                                                                  Ордынка, 23-27 апреля 2011.